Связь обрывается

* * *

один из моих учителей поэзии сказал как-то раз
чтобы писать стихи нужно придумать концепт
вот я и придумал
весь день представлял
что я гном
особенно мне помогали
рыжие волосы и нестриженая борода
теперь я на мир смотрю преимущественно
снизу и на людей тоже
и мне нравится
видеть всех этих великанов
как они ходят вокруг
и теперь меня совершенно не замечают
потому что заняты этими своими великанскими делами
которые не касаются нас мелкоты

правда вечером в трамвае они посмеивались
глядя как я пытаюсь залезть под сиденье
и почему-то их голоса
стали очень вежливыми и добрыми
когда я сообщил им
что я
гном

в больнице где я сейчас нахожусь
многие
учились у учителей поэзии
и называют себя феями
колдуньями и цезарями

никто из них не признаётся
что
он
поэт

* * *

друг звонит мне из Киева
говорит про первые цветы в парках
про то как он любит своих детей
которые сейчас с мамой где-то в Ивано-Франковске
как он ждёт что деревья покроются листьями
что дочка сразу выучится ездить на велосипеде
что летом он выберется в Латвию
попробует сдать экзамен по языку
и мы вместе поедем в Юрмалу
или в Рундале
или в Турайду
не успеваем договорить
включается сирена воздушной тревоги
друг неловко обрывает беседу
надо скорей в убежище
у меня ещё один короткий вопрос
как там в Буче
ты не хочешь это видеть
выдыхает он
связь обрывается
я плачу
Германии всё ещё нужен газ
для Венгрии это вообще не её война
прохожий на улице
жалуется какие плохие
украинские беженцы

я
боюсь в себе
увидать рождение зверя

чёрно-белое
чёрно-белое
всё

* * *

как ужасно быть стариком
в наше время
когда повсюду умирают молодые
а тебе удалось схорониться от охотника
и жить так долго
и увидеть в мире так много
и всё больше бояться от этого отказаться
особенно глядя
как твои кудри играют легонько
на моей седеющей груди
и признаться себе
что мне и правда очень нравится быть
именно здесь
именно сейчас
и дальше стареть в твоих объятиях
становиться старым отлогим холмом
покрытым лесами и лугами
где птицы поют по утрам
и косули тычутся мягкими мордочками
из густых кустов
и ни один охотник их больше не потревожит

третий год войны

изнеможённые кадры из прифронтовых городов
стихи не пишутся или тяжелее металла
великие герои пали или уволены с должностей
народ начинает клянчить у душегубов мира и хлеба

вечером иду по улице полной тьмы
мне навстречу выходят мои довоенные стихи
будто хотят утешить
сказать что-нибудь

я сжимаю кулаки
ору на неё
сучка заткнись
больше никогда не гляди мне в глаза

* * *

глубокоуважаемые балерины Большого театра
может хватит уже нервно курить в углу
сколько пачек вам ещё надо
сколько тонн табака
чтобы вы уже наконец начали танцевать
Лебединое озеро
мы готовы вас одарить
всяческими небесными дарами и почестями
лишь бы ваши ножки пустились в пляс
спасительный
для тех кто сегодня не боится
и других зовёт не бояться
для тех кто умирает
лишь потому что ещё не придумано
таких порций табака
чтобы вы уже закончили нервно курить в углу
и приступили к танцу
подвигающему
великую русскую культуру
в сторону свободы
уже времени нет
и
курить
вредно

* * *

госпожу Карклиню обвиняют в том
что у себя в огороде за домом она выращивает верблюдов
верблюды госпожи Карклини всяких некорректных расцветок
не соответствуют традиционным представлениям и ценностям
каждый вечер она показывает поселковым детишкам
как они все пролезают сквозь игольное ушко
поэтому ответственная комиссия обратилась с жалобой в суд
ведь дети в посёлке уже начинают верить
что жизнь идёт вразрез с нашим культурным каноном
и в национальном сознании не одни только скорби
а возможно буквально всё
даже вот огород у госпожи Карклини за домом
где верблюды прут из земли каждый вечер будто морковки

Перевод с латышского Д. Кузьмина