МАТВЕЙ ЯНКЕЛЕВИЧ
XXV
Представь мир как тавтологию, или равновесие —
состояние баланса, либо статичность. Нечто наподобие
река течёт — уже избыточного. Какова в действительности
его форма? Например, кто-то протянул тебе
пиво, и теперь с этим ничего
не поделаешь. Можешь пить его до тех пор, пока стоишь
относительно неподвижно, описывая себе самому вид
или расположение деревьев в северных лесах,
безлистых в ту пору, если не считать надпочвенного покрова,
и потому зрение — не существительное, а не-
исполняемая форма глагола чтение.
Legere: греки выбрали речь; римляне
прибрали руин. Всё это прекрасно известно,
однако можно и повторить. Вишня цветёт под дождём:
эмоциональная эффективность сезона. Грызть корку —
ещё один способ прикусить язык. Обличья
Эроса, и те, знаете ли, конечны.
VI
Ветер несет прохладу, но почему
кофе остыл? Длинные волны
неведенья омывают пальцы ноги.
Пловец отдается теченью
обсыхает на ветру. Между располагается царство
тени, по пятам за которой следует алфавит — правило
буквы. Почувствуй запах медной
пыли под гравировальным резцом, дух
чернил, рифлёной бумаги и азотной кислоты
в нежилом подвале. Поднеси этот мир
к зеркалу, или позволь зеркалу
коснуться всего, что существует ради того,
чтобы быть втиснутым в книгу — даже метафизика
даже бёдра. Посмотри, как она скована только
с одной стороны, приглашая войти: сказано —
сделано. От этого мира остался
разве что цвет, подрагивающая целлюлозная жижа —
прозрачно-белая. Перевернутая
страница: минута, год. Когда рыбаки
забрасывают сети, раздаётся
очень тихий шлепок, а иногда едва слышимый
смех, словно промежуток между двумя
приземлениями насекомых на карту империи.
Перевод А. Скидана при участии Е. Чепелы, П. Барсковой и автора
БОБ ПЕРЕЛЬМАН
Эмме
1
Говорят,
мозг сохраняет живое восприятие
в течение примерно семи секунд,
и что мы можем удерживать в памяти самое большее
семь вещей, монет, камешков, яблок,
или пять-шесть
почти ничего.
2
Вот зачем, наверное,
мы изобрели настоящее
как прибежище, чтобы хранить то, что мы точно знаем,
знаем с доскональной точностью и храним
всё, удерживаем то, что мы знаем,
поблизости, под рукой, живым в нашем сознании:
Эмма.
3
Трудно вспомнить, каким
был в точности свет
в те далёкие времена, что говорил он столь подробно и сразу,
трудно сосчитать
всех чёрных дроздов в том особенном пироге, четыре
плюс еще двадцать, сказали нам, но мы видели лишь
выпущенную на волю стайку, единую летящую массу
тел, каждое из которых — единственное, первое и единственное рожденье.
4
Жалкая горстка секунд,
чтобы успеть всё записать,
особенно когда не всё, что мы любим, здесь, с нами,
и невозможно не жаждать, чтобы эта горстка
была совершенно другой,
чтобы стайка устремилась вправо, а не налево, а затем вверх и вниз,
чтобы она уселась на любое другое дерево,
а не на это.
5
Не характер света, ясного и вертикального,
или мягкого и по-детски невинного, или что там диктуют наши семь секунд,
но — как быстро он дает себя прочитать
и мгновенно понять,
что он показывает нам в точности то, что здесь есть, и то, чего нет, — вот что делает семь секунд
бесконечно тяжёлыми.
6
И всё же мы видим свет, оказываемся в нём настолько мгновенно,
что зрение не позволяет запомнить,
каким он был, до тех пор
пока зрачок не станет твёрдым как камень,
который вряд ли помнит
своё собственное рожденье,
не говоря о рожденье любого из нас.
7
Наше единственное преимущество —
исчезнуть,
никогда не забывать, что нам это предстоит,
не забывать записать то, что должно быть записано,
чтобы оно не оказалось забытым,
не потереялось в толще времён:
Эмма
Перевод А. Скидана
Строки об урагане Сэнди
Это, блядь, ты виноват,
что теперь всё наперекосяк.
Дай пульт, слышь?
Ещё пивка? Я бы не отказался.
Раньше всегда было по-другому
а теперь всегда именно так
И в этом ты, блядь, виноват.
Раньше никому и в голову бы не пришло, что это может быть так
а теперь никто не думает ни о чем другом
и в этом ты
оставим
но это нельзя оставитъ и в этом твоя, блядь, вина.
Я тебя, кстати, не виню.
Ты действительно ничего не мог
со всем этим сделать, то есть. Мы же живём в несправедливом мире, не правда ли?
Друг кореша моего врага, который оказался жопализом моего босса
и однажды его уничтожил беспилотник
и с этим и впрямь никто ничего не мог сделать или не сделать
и никто в этом и вправду не виноват
и в том, что все это происходит непредсказуемо
ты, блядь, виноват.
Дай пульт, слышь?
Как только здесь темнеет, то темнеет будь здоров.
Когда этот парень сказал, что будет?
Два часа назад. Так.
И принесёт, что… Бочкарёв?
«Бочкарёв» светлый? Хошешь начистоту,
пошёл ты. Я бы никогда, ты говоришь
я заказал светлого «Бочкарёва»? Да ладно.
Дай пульт. Идут «Рекламщики».
Помнишь, когда хотели отменить
шестидесятые? Они всегда пытаются
отменить шестидесятые. Шестидесятые мертвы. Мертвее,
чем психоделический рок. И кто в этом виноват?
Кто виноват, что природе нассать на чувста
моего бравого арийца соседа?
Кто же в этом виноват? Прикинь
потому что не случайно ведь
что никакого снега уже не хватит, чтоб остудить мою ярость,
из-за того, что это твоя, блядь, вина.
Ну да, я ходил в красных вельветовых клёшах
где хотел. Уверен
ты тоже ходил где хотел
в красных вельветовых клёшах.
Почему бы и не ходить? Этих красных вельветовых штанов
хватало на всех.
Не в штанах дело, чувак. Дело в том,
что мы просрали шестидесятые и революционный
потенциал и все,
блядь, из-за тебя
Или не из-за тебя. Не будем
огород городить. Эволюция это факт,
х*ева туча фактов.
И х*ева туча людей. Это проще
пареной репы. И на них
времени нет. Тоже мне новость.
Факт номер один: космос существует; рыба
исчезает; уровень моря поднимается.
Не прямо сейчас, но в общем понятно.
Ну да. Мы оба
согласны. Вопросов нет. Гигантские парковки
портят нравы. Патриархат
отсасывает удовольствие из жизни
с непоправимой скоростью.
Всё это и ежу понятно.
Так что давай заткнемся и будем ждать светлого Бочкарёва.
Ты согласен, что этого можно было избежать?
Можно. Было.
Но не.
Не избежали. Согласен? Это мог бы быть кто угодно.
Но это был ты и ты, блядь, виноват.
Я хочу с тобой согласиться, что можно было
избежать, но сначал ты согласись со мной.
И?
Перевод А. Скидана при участии К. Платта, П. Барсковой, М. Янкелевича
ДЖУЛИЯ БЛОХ
Этиологическое
Я окунула руку в мусорный ящик
и чуть позже в рот себе свой палец положила.
первый шаг, лучший шаг,
в этом вся твоя хвалёная идеология?
Стерилизуем палец холодом, массивами стылости.
«Какой шок —
насколько это рутинно».
Вот и впрямь, ты думаешь, весь труд, что нужно свершить.
Ты думаешь, можно отделаться маскировкой,
словно испить озеро.
Эта строка утомляет, так как
люди в большинстве своём не взрослеют.
Перевод К. Чухров, Ш. Абдуллаева, К. Платта
MATVEI YANKELEVICH
XXV
Pose a world as a tautology, or an equilibrium —
a state of balance, or static. Something like
the river flows — already redundant. What
in fact is its shape? For instance, someone
gave you this beer so you can’t do anything
about it. You can drink it as long as you stand
relatively still, describing to yourself the view
or the way the tree trunks lay in the northern
woods, leafless then, save for the ground cover
so that vision is not a noun, but the un-
achievable form of the verb reading.
Legere: Greeks choose to speak; Romans
pick through the ruins. All this is well known
but bears repeating. Cherry blossoms in the rain:
the season’s emotional efficacy. To chew the crust
another way to bite down. Even
the shapes of Eros, you know, are finite.
VI
The wind cools you, but why
the coffee lukewarm? Long waves
of ignorance wash over your toes.
The swimmer leans into the current
dries in the wind. Between is a world
of shadow the alphabet follows — the rule
of the letter. Smell the copper
dust under the graver, the scent
of black, wove paper, and nitric acid
in the rough basement. Take it
to a mirror, or let this mirror come
to touch everything that exists in order
to be crammed into a book, even metaphysics
even hips. See how it’s bound
at one edge, suggesting entrance, or
what is said is done. What’s left
of this world is color, the flapping pulp —
transparent white. The turning
of a page: a minute, a new year. When
the fishermen throw their nets there is
a very quiet applause and sometimes a giggle
hardly auditory, like the gap between two
insect landings on the map of the empire.
BOB PERELMAN
For Emma
1
They say
the mind can keep sense alive
for about seven seconds
and that we can register at most
seven things, coins, pebbles, apples,
or six, five
almost nothing.
2
Maybe that’s why
we invented the present
as a place to live, to keep the things we do know,
know so exactly, keep them exactly, keep
all of them, keep what we know
near, at hand, alive in our minds:
Emma.
3
It’s hard to remember what,
exactly, the light looked like
all that time ago, what it was saying in such detail, instantly, hard to count
all the blackbirds in that pie, the extra-special one, four and
twenty they said it was, but we only see the
released flock, the single flying mass
of bodies, each one the only one, the first and only birth.
4
Such a small set of seconds
to set everything down in,
especially since not everything is here that we love,
which makes it impossible not to want the small set to be utterly different,
the flock to have swooped right not left then up and back,
to have landed in any other tree
than that one.
5
Not the look of the light, which is clear and vertical,
or soft and childlike, or whatever else our seven seconds dictate,
but how fast it makes us read it
and know in an instant
that it’s showing us exactly what is here, and what is not,
that’s what makes the seven seconds
so endlessly hard.
6
Still we see our light, are in it so instantly
that seeing won’t let us remember
what it looked like, before
sight turned hard as stone
which barely remembers
its own birth
let alone any of ours.
7
It is our privilege alone
to disappear,
to never forget that we do,
never forget to set down what must be set down
so that it not be forgotten,
not be lost in all this time:
Emma.
Sandy Lines
It’s your fucking fault
that it’s like this.
Hand me the clicker, would you?
Do you need another? I’m having one.
It wasn’t ever like this
and now it’s always like this
and it’s your fucking fault.
Before, nobody could imagine it like this
but now nobody can think of anything else
and it’s your
let’s just leave it
but we can’t just leave it and that’s your fucking fault.
Not that I’m blaming you.
There was nothing you could do, really,
about all of it, that is. It’s not like we live in a just world, do we.
The friend of my enemy’s bff who just happens to be my boss’s lapdog
and one day some drone just happens to take him out
and there’s really nothing anyone could have done or not have done
and really it’s no one’s fault,
and that it’s that random
is your fucking fault.
Hand me the clicker, would you?
Once it gets dark around here it stays dark.
When did the guy say he’d be here?
Two hours ago. Right.
And he’s bringing . . what?
He’s bringing . . Coors?
Coors Lite? Honestly,
fuck you. I would never, you’re saying
I ordered Coors Lite? You can’t be serious.
Give me the clicker. Mad Men’s on.
Remember when they tried to cancel
the Sixties? They’re always trying to
cancel the Sixties. The Sixties are dead. Deader
than psychedelic rock. And whose fault is that?
Whose fault is it that nature
pisses off my white-identified neighbor?
Whose fault could it possibly be? Think,
because it didn’t just happen
that it’ll never snow enough to cool down my being
pissed off that it’s your fucking fault.
Of course I walked around in my red corduroy bell-bottoms.
Wherever I wanted to go. And I’m sure
you walked wherever you wanted to go
in your red corduroy bell-bottoms.
Why not? It wasn’t as if there weren’t enough
red corduroy bell-bottoms to go around.
That’s not the point. The point is
that we totally lost the Sixties and all the revolutionary
potential and the point is
that it’s your fucking fault.
It could have been anyone. That goes
without saying. Evolution is a fact,
a great number of facts.
There are many many people. A
no-brainer. Many more than either of us
has time for. What’s new?
Fact: outer space exists; fish
are disappearing; the seas are rising.
Not quite on cue, but we all get the idea.
Of course. We agree. We
both agree. No question. Giant parking lots
destroy manners. Patriarchy
sucks the pleasure out of life
at an unreplenishable rate.
All of it goes without saying.
So let’s just shut up and wait for our fucking Coors Lite.
Do we agree that it didn’t have to happen?
Didn’t. Did not have to
happen. But it is.
Happening. Do we agree? It could have been anyone
but it was you and it’s your fucking fault.
I want to agree that it did not have to
happen but I can’t agree with you unless you agree with me.
So now what?
JULIA BLOCH
Etiological
I dipped my hand in the garbage can
and then put my finger in my mouth.
A sort of first-self, best-self ideological position.
A cold sort of laundry, many masses of cold.
“The shock
is how ordinary it seems.”
You think that’s all the work you need to do.
You think you can masque it, like drinking
from the lake.
That line is exhausting because
most people are not adults.